Download articles

Примечания к «Статьям Сан-Хосе»

 

ПРИМЕЧАНИЯ К СТАТЬЕ 1

 

«Зачатие» (оплодотворение) – это соединение ооцита и клетки спермы (более точно – слияние мембран ооцита и сперматозоида при контакте), дающее начало новому и особому живому человеческому организму – эмбриону. Эмбрион существует тогда, когда более не существуют гаметы, а их генетический материал был включен в образование нового индивидуума, берущего начало от их объединения. См., напр., Sadler, T.W. Langman’s Medical Embryology, 7th edition. Baltimore: Williams & Wilkins 1995, с. 3 (где отмечается, что “развитие человеческого существа начинается с оплодотворения, процесса, посредством которого мужской сперматозоид и женский ооцит объединяются, чтобы дать начало новому организму…”); Moore, Keith L. and Persaud, T.V.N. The Developing Human: Clinically Ori­ented Embryology, 7th edition. Philadelphia: Saunders 2003, с. 2 (где отмечается, что “соединение ооцита и спермы во время оплодотворения” отмечает “начало нового человеческого существа”).

 

Помимо этого, для целей настоящей статьи, любой процесс, в результате которого создается новый живой человеческий организм, должен пониматься как разновидность «зачатия». К примеру, в редких случаях на ранних стадиях развития эмбриона некоторые клетки отделяются от эмбриона и, посредством процесса внутреннего восстановления и регуляции, становятся отдельным живым человеческим организмом – монозиготным (идентичным) близнецом исходного эмбриона. В таких случаях, жизнь близнеца начинается скорее с этого процесса, чем с процесса слияния сперматозоида и ооцита.

 

Существуют также научные технологии (включая перенос ядра соматической клетки, также известный как клонирование, но не ограничиваясь им), при использовании которых получает существование новый отдельный человеческий индивидуум на эмбриональной стадии развития. Все подобные технологии рассматриваются как «зачатие» для целей настоящей статьи.

 

Вне зависимости от того, каким образом отдельный член человеческого рода начал свою жизнь, он или она, на каждой стадии развития имеет право на признание своего неотъемлемого достоинства и защиту своих неотчуждаемых прав человека, как ниже указано в Статье 4.

 

 

ПРИМЕЧАНИЯ К СТАТЬЕ 2

 

«Эмбрион» определяется как «несколько стадий раннего развития, с момента зачатия до девятой или десятой недели жизни». Considine, Douglas, ed., Van Nostrand’s Scientific Encyclopedia, 10th edition. New York: Van Nostrand Reinhold Company, 2008, p. 1291. “В течение первой недели эмбрион становится плотной массой клеток, а затем в нем образуется полость, и в это время в его отношении используется название «бластоциста»” Ronan O’Rahilly and Fabiola Muller Human Embryology & Teratology, 3rd edi­tion, New York: A. John Wiley & Sons, 2001, с.37.

 

Даже Европейский Суд по правам человека, который в последние годы неохотно предоставлял полную защиту нерожденным детям, тем не менее, сделал в 2004 году следующее утверждение: «То, что эмбрион принадлежит к человеческому роду, может рассматриваться как общее мнение государств» [Во против Франции (53924/00, GC, 8 июля 2004 г., в § 84)].

 

Хотя существует широкий консенсус относительно биологической классификации эмбриона как живого отдельного представителя человеческого вида, некоторые пытаются пересмотреть научную терминологию по политическим причинам – чтобы сделать менее ясными имеющиеся этические вопросы или скрыть их существование. К сожалению, отдельные ученые и научные организации в прошлом следовали этим путем, утверждая, к примеру, что термин «эмбрион» не должен использоваться для описания отдельного человеческого существа, используемого и уничтожаемого при исследовании эмбриональной стволовой клети (и иных форм эмбриона). См., к примеру: “Playing the Name Game,” Nature, Vol. 436, 7 July 2005, с. 2. Важно противостоять подобным попыткам политизировать научную терминологию. Европейский Суд (European Court of Justice) в своем недавнем решении, ставшем вехой в его прецедентной практике, справедливо отверг подобное манипулирование терминологией, указав, что «любая человеческая яйцеклетка после оплодотворения, любая неоплодотворенная человеческая яйцеклетка, в которую было трансплантировано клеточное ядро, взятое из зрелой человеческой клетки, а также любая неоплодотворенная человеческая яйцеклетка, деление и дальнейшее развитие которой произошло в результате партеногенеза, является “человеческим эмбрионом”» [ECJ 18.10.2011, C-34/10, Brustle v Greenpeace].

 

 

ПРИМЕЧАНИЯ К СТАТЬЕ 3

 

То, что с момента зачатия каждый нерожденный ребенок является по своей природе человеческим существом, верно для всех человеческих существ, каким бы образом они ни появились на свет, на каждой стадии их развития. См. примечания к Статьям 1 и 2, выше.

 

 

ПРИМЕЧАНИЯ К СТАТЬЕ 4

 

Преамбула к Всеобщей декларации прав человека гласит, что «признание достоинства, присущего всем членам человеческой семьи, и равных и неотъемлемых прав их является основой свободы, справедливости и всеобщего мира». Статья 3 Всеобщей декларации прав человека гласит: «Каждый человек имеет право на жизнь, на свободу и на личную неприкосновенность».

 

Статья 6 Международного пакта о гражданских и политических правах гласит: «Право на жизнь есть неотъемлемое право каждого человека. Это право охраняется законом. Никто не может быть произвольно лишен жизни». Подобным образом, и преамбула к этому пакту гласит: «[В] соответствии с принципами, провозглашенными Уставом Организации Объединенных Наций, признание достоинства, присущего всем членам человеческой семьи, и равных и неотъемлемых прав их является основой свободы, справедливости и всеобщего мира». В преамбуле к Международному пакту о гражданских и политических правах также признается, что «эти права вытекают из присущего человеческой личности достоинства».

 

Международный пакт о гражданских и политических правах также косвенно признает права человека, принадлежащие нерожденным детям, устанавливая в Статье 6, что смертный приговор «не приводится в исполнение в отношении беременных женщин».

 

Как Декларация прав ребенка, так и преамбула к Конвенции о правах ребенка гласят, что «ребенок, ввиду его физической и умственной незрелости, нуждается в специальной охране и заботе, включая надлежащую правовую защиту, как до, так и после рождения».

 

Подобным образом, Американская Конвенция о правах человека в Статье 4.1 устанавливает: «Каждый человек имеет право на уважение его жизни. Это право охраняется законом, в целом — с момента зачатия. Никто не может быть произвольно лишен жизни»[1].

 

Смотри также преамбулу к Международному пакту об экономических, социальных и культурных правах, гласящую: «[П]ризнание достоинства, присущего всем членам человеческой семьи, и равных и неотъемлемых прав их является основой свободы, справедливости и всеобщего мира».

 

 

ПРИМЕЧАНИЯ К СТАТЬЕ 5

 

Аборт не упоминается ни в одном из обязывающих международных договоров ООН о правах человека. Лишь один региональный договор, а именно Протокол к Африканской хартии прав человека и народов о правах женщин («Протокол Мапуту»), содержит ссылку на аборт как на право. Этот договор является весьма спорным и никоим образом не пользуется всеобщим признанием. Лишь около половины из 54 стран присоединились к Протоколу Мапуту, и основание для неприсоединения, на которое ссылались чаще всего – это норма об абортах.

 

Бывший директор Фонда народонаселения ООН, долго занимавший этот пост, недавно отметил: «Мы, Фонд народонаселения ООН, уполномочены рассматривать аборт в контексте здравоохранения, но никогда – в качестве права, как делают некоторые негосударственные организации … Аборт – это национальная проблема, решение в отношении которой должно приниматься на уровне национального законодательства». Интервью с госпожой Торайей Обейд, «Хаффингтон Пост», 15 января 2011 г. (http://www.huffing­tonpost.com/katherine-marshall/courageous-in-navigating-_b_806313.html). Несмотря на официальную позицию Фонда народонаселения ООН, это агентство, тем не менее, продвигает право на аборт. См. примечания к Статье 7, ниже.

 

Даже организации, пропагандирующие аборт, до совсем недавнего времени признавали, что в международных договорах отсутствует право на аборт. Так, в 2003 году Центр репродуктивных прав (Center for Reproductive Rights) соглашался, что международные договоры не признают права на аборт: «Мы были лидерами в аргументации в пользу права женщин выбирать аборт в рамках международных прав человека. Однако, не существует обязывающих норм, признающих право женщин на прерывание беременности». Это высказывание было приведено во внутреннем меморандуме Центра репродуктивных прав за 2003 г., «Сводка стратегического планирования международной правовой программы» (“International Legal Program Summary of Strategic Planning”) и было включено в отчеты Конгресса США. [The Center for Reproductive Rights, internal memorandum, entered into the U.S. Congressional Record: 108 Cong., 1st sess., Congressional Record 149, no. 175 (December 8, 2003) E2534-E2547, http://frwebgate.access.gpo.gov/cgi-bin/get­page.cgi?position=all&page=E2534&dbname=2003_record]

 

В 2009 г., однако, Центр репродуктивных прав утверждал: «Право женщин на всеобъемлющие услуги в области репродуктивного здоровья, включая аборты, укоренено в международных стандартах в области прав человека, гарантирующих права на жизнь, здоровье, частную жизнь и недискриминацию. Эти права нарушаются, когда государства делают услуги по проведению абортов недоступными для нуждающихся в них женщинах. Согласно нормам международного права, государства могут нести ответственность за законы, серьезно ограничивающие аборты, и за неспособность обеспечить доступ к абортам, когда он законен». [Доклад Центра репродуктивных прав «Влияние на права: аборт и права человека» (“Bringing Rights to Bear: Abortion and Human Rights”), 14 января 2009 г., с. 1, http://reproductiverights.org/en/document/bringing-rights-to-bear-abortion-and-human-rights]. Несоответствие между тем, что Центр репродуктивных прав утверждал в 2003 г., и тем, что он утверждал в 2009 г., объясняется тем, что высказывание 2003 г. делалось на закрытой встрече для персонала, правления и заинтересованных лиц, тогда как высказывание 2009 г. было сделано публично. При этом за прошедшие годы не произошло никаких изменений ни в обычном праве, ни в праве договоров, в силу которых высказывание 2003 стало бы неверным.

 

Международные организации, пропагандирующие права человека, также традиционно признавали, что «не существует общепризнанного права на аборт в международном праве прав человека» [«Amnesty International», «Женщины, насилие и здоровье» (“Women, Violence and Health”), 18 февраля 2005 года.]

 

Некоторые из этих организаций в последние годы изменили свою позицию, часто используя при этом формулировки, практически идентичные приведенным в документах Центра репродуктивного здоровья. К примеру, Amnesty International в 2008 году утверждала, что «отмена изменений, внесенных в Кодекс о наказания Федерального округа [облегчающих доступ к аборту], фактически, приведет к нарушению международных обязательств Мексики в области прав человека». Заключение Amnesty International, представленное в Верховный Суд Мексики, март 2008 г.

 

Заключение Amnesty International по мексиканскому делу было представлено в суд через несколько месяцев после посвященной абортам конференции, на которой Amnesty International объявила, что она будет пропагандировать право на аборт как право человека. Директор этой группы по сексуальным и репродуктивным правам заявила, что Amnesty International присоединится к международной судебной стратегии Центра репродуктивных прав в пользу права на аборт, помогая вести в национальных судах дела против законов, ограничивающих аборты. Когда представитель Amnesty International указала, что ее организация продвигает право на аборты лишь в некоторых, а не во всех обстоятельствах, ее коллега из «Хью́ман Райтс Вотч» (Human Rights Watch) возразила, что это различие несущественно, и «приветствовала» присоединение Amnesty International к числу международных сторонников права на аборт. На той же конференции заместитель исполнительного генерального секретаря Amnesty International заявила, что эта группа также присоединится к Центру репродуктивных прав в новой правовой инициативе по продвижению «права» на материнское здоровье, включающего аборты. [Remarks at the Women Deliver conference, London, October 2007. See “Six Problems with Women Deliver,” International Organizations Research Group Briefing Paper No. 2 (November 5, 2007), http://www.c-fam.org/docLib/20080611_Women_Deliv­er_final.pdf].

 

Относительно дискуссии о «репродуктивном здоровье» и его связи с абортами см. примечания к Статье 7, ниже.

 

 

ПРИМЕЧАНИЯ К СТАТЬЕ 6

 

Хотя полномочия, данные этим органам, различаются в зависимости от условий договоров, в силу которых они действуют, эти соглашения говорят о соответствующих органах как об осуществляющих надзор и готовящих рекомендации, а не как о принимающих решения. К примеру, Статья 21 Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин устанавливает, что профильный комитет «может вносить предложения и рекомендации общего характера, основанные на изучении докладов и информации, полученных от государств-участников». Подобным образом, Конвенция о правах ребенка в Статье 45 также устанавливает, что Комитет по правам ребенка «может вносить предложения и рекомендации общего характера, основанные на информации, получаемой в соответствии со статьями 44 и 45 настоящей Конвенции», а Международный пакт о гражданских и политических правах в Статье 40(4) устанавливает, что Комитет по правам человека «препровождает Государствам-участникам свои доклады и такие замечания общего порядка, которые он сочтет целесообразными». Ни один из международных договоров ООН не дает права органу, действующему в силу договора, издавать интерпретации договора, являющиеся обязывающими для государств-участников. Хотя последующие Факультативные Протоколы к некоторым договорам позволили профильным комитетам выносить решения по делам, связанным с индивидуальными жалобами, эти решения могут приниматься лишь в отношении государств, ратифицировавших соответствующий Факультативный Протокол, и обязывают только стороны конкретного спора.

 

Государства участники многократно делали заявления, из которых становилось ясно, что они не считают комментарии профильных комитетов имеющими обязывающую правовую силу, и что возможность того, что такие комментарии будут иметь обязывающую правовую силу, не рассматривалась в ходе переговоров в отношении соответствующих договоров. В соответствии со Статьей 31(3)(b) Венской Конвенции о праве международных договоров, эта последующая практика должна приниматься во внимание при интерпретации договора. Смотри, к примеру, Доклад Комитета по правам человека, 50th Sess., Supp. No. 40, Annex VI, Замечания государств-участников по параграфу 5 статьи пакта, c. 135, U.N. Doc. A/50/40 (6 октября, 1995) (“Объединенное Королевство, разумеется, осведомлено о том, что Замечания общего характера, одобренные Комитетом [по правам человека] не имеют обязывающей юридической силы»). См. также заявление США о том, что Международный пакт о гражданских и политических правах «не налагает на государства-участники обязательства вводить в действие интерпретации Комитета [по правам человека] или давать Комитету право давать окончательные или обязывающие интерпретации» пакта. Там же. На c. 131: «У Комитета нет полномочий принимать обязывающие интерпретации или судебные решения», – и: «авторы проекта пакта могли предоставить Комитету такую роль, однако сознательно решили не делать этого». Там же.

 

Даже юристы-комментаторы, выступающие за предоставление широкой власти органам, связанным с международными договорами, признавали, что их интерпретации договоров не имеют обязывающей силы для государств-участников. См., к примеру, Manfred Nowak, “The Need for a World Court of Human Rights,” Human Rights Law Review 7:1, 252 (2007) (где отмечается, что задача органов, связанных с международными договорами – издавать “необязывающие решения по индивидуальным жалобам, а также … заключительные замечания и рекомендации в связи с процедурами предоставления государствами отчетов и направления им запросов”); Michael O’Flaherty and John Fisher, “Sexual Orientation, Gender Identity and International Human Rights Law: Contextualising the Yogyakarta Principles,” Human Rights Law Review 8:2, 215 (2008) (“Заключительные Замечания имеют необязывающую и гибкую природу.”); Christina Zampas & Jaime M. Gher, “Abortion as a Human Right—International and Regional Standards,” Human Rights Law Review 8:2, 253 (2008) (где отмечается, что органы, связанные с международными договорами, “не являются судебными органами и их Заключительные Замечания не имеют обязывающей юридической силы”).

 

Несмотря на этот консенсус и на тот факт, что договор, за соблюдением которого он надзирает, не упоминает об абортах, Комитет по ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин (CEDAW) исходит из наличия права на аборт в договоре и оказывал давление на более чем 90 государств, с целью побудить их либерализовать свое законодательство об абортах. [«Хью́ман Райтс Вотч» (Human Rights Watch), «Международное право прав человека и аборты в Латинской Америке» (“International Human Rights Law and Abortion in Latin America”) июль 2005 г., с.5] В Замечании общего порядка № 24 Комитет утверждает, что, “[к]огда это возможно, следует вносить поправки в законодательство, предусматривающее наказание за аборты, с тем чтобы в отношении женщин, делающих аборты, не применялись карательные меры”. Замечание общего порядка № 24 CEDAW, кроме того, декларирует, что  нации “должны также создать систему, которая обеспечивала бы принятие эффективных судебных мер.  Невыполнение этой обязанности означает нарушение статьи 12”.  Когда нации вели переговоры в отношении данного договора, они не считали, что эта статья включает право на аборт, и ни одна нация не предложила в связи с этой статьей оговорок, защищающих свои законы, предусматривающие уголовное преследование абортов. Один из национальных судов, однако, принял замечания комитета CEDAW как авторитетные в этом отношении. Высший суд Колумбии потребовал либерализации национального закона об абортах в 2006 г.  и большинство членов суда опирались на комментарии в отношении абортов органов, связанных с международными договорами. [Решение Конституционного Суда Колумбии C-355/06, 10 мая 2006 г].

 

Комитет по правам человека убеждал более чем дюжину государств, чтобы они либерализовали свои законы об абортах. Комитет по экономическим и социальным правам оказывал давление на более чем десять стран, с целью либерализации их законов об абортах. Комитет по правам ребенка и Комитет против пыток также побуждали страны либерализовать их законы об абортах.

 

 

ПРИМЕЧАНИЯ К СТАТЬЕ 7

 

Всемирная Организация Здравоохранения заявляет, что «доступ к безопасному и законному аборту является основополагающим правом женщин, независимо от места их проживания». [См., к примеру, Всемирная Организация Здравоохранения, «Небезопасный аборт: предотвратимая пандемия» (“Unsafe abortion: the Preventable Pandemic”) (2006), www.who.int/reproductivehealth/publica­tions/general/lancet_4.pdf].

 

Фонду народонаселения ООН (UNFPA) запрещено продвигать аборты в качестве метода планирования семьи его мандатом, изложенным в Программе Действий Международной Конференции по народонаселению и развитию (ICPD), п. 8.25. Однако, несмотря на это, он поддерживает аборты, финансируя организации, предоставляющие услуги по их осуществлению, и пропагандистов, продвигающих аборты в качестве права человека, и делая эти организации и пропагандистов своими партнерами и представителями в разных странах по всему миру. К примеру, UNFPA финансирует специализирующуюся на праве на аборт юридическую фирму Центр репродуктивных прав (Center for Reproductive Rights, CRR) [См. ежегодные отчеты CRR, например последний отчет этой организации за 2009 г.: http://reproductiverights.org/sites/crr.civicactions.net/files/documents/crr_annual_09.pdf]. UNFPA также сотрудничает с CRR при проведении брифингов для комитетов, ответственных за надзор за соблюдением Конвенции против пыток и Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах. Согласно CRR, эти брифинги ставили в центр внимания вопросы «нарушения репродуктивных прав», такие как «отказ в предоставлении услуг по охране репродуктивного здоровья, включая аборты и послеабортный уход» [http://reproductiverights.org/en/press-room/center-briefs-un-committees-on-emerging-reproductive-rights-issues].

 

На Программу Действий, принятую на Международной Конференции по народонаселению и развитию, часто ссылаются в обоснование утверждений, что существует международное право на аборт, следующее из международно признанного права на наивысший достижимый уровень здоровья [См. Программу Действий ICPD, Каир, 5–13 сентября 1994 г.]. Не являясь юридически обязывающей, Программа Действий – это единственный документ, имеющий некоторое международное признание, содержащий определение термина «репродуктивные здоровье и права», которые некоторые интерпретируют как включающие право на аборт.

 

Однако, в действительности это определение (содержащееся в пункте 7.2 Программы Действий) не включает вообще никакой ссылки на аборты. Напротив, вместо того, чтобы возлагать на какие-либо государство обязательство легализовать или декриминализовать аборты, Программа Действий ICPD явным образом признает суверенное право государств устанавливать законы в данной области. В частности, п. 8.25 гласит: «Любые меры или изменения в отношении абортов в рамках системы здравоохранения можно осуществлять на национальном или местном уровне лишь в соответствии с национальным законодательством».

 

Поскольку Программа ICPD и итоговый документ Четвертой Всемирной Конференции по положению женщин в Пекине не включают упоминания права на аборт, пропагандисты обращаются к системе надзора за соблюдением договоров о правах человека ООН, чтобы установить это право. В 1996 г. персонал, работающий в Управлении Верховного комиссара ООН по правам человека, Фонде народонаселения ООН, Подразделения ООН по продвижению женщин и неправительственные пропагандисты абортов подготовили доклад, описывающий средства, позволяющие это сделать. Стратегия, которая была воплощена в жизнь в последующие годы, содержала указание, что «агентства Организации Объединенных Наций могут проанализировать каждый международный договор и работу каждого органа, надзирающего за их соблюдением», чтобы осуществить план, предполагавший переопределение различных прав с целью попытаться сформировать право на аборт. В соответствии с этим докладом, «право на жизнь … может быть расширено в связи с темой ожидаемой продолжительности жизни, с учетом различий между женщинами и мужчинами, в особенности в отношении проблем женского репродуктивного и сексуального здоровья, которые косвенно влияют на ожидаемую продолжительность жизни женщин, таких как … строгие законы об абортах, которые ведут к тому, что женщины вынуждены пользоваться небезопасными абортами». [Круглый стол органов, связанных с международными договорами о правах человека, по подходу к здоровью женщин, основанному на правах человека, посвященный сексуальным правам и правам на репродуктивное здоровье, Глен-Коувский Доклад (9-11 декабря 1996 .), 22-23. Комитет CEDAW «приветствовал» отчет о работе этого круглого стола в ходе своей 53-й сессии в 1998 г. (A/53/38/Rev.1), http://www.un.org/womenwatch/daw/cedaw/reports/18report.pdf].

 

Центр репродуктивных прав схожим образом «обнаруживает» право на аборт путем реинтерпретации международных договоров: «Мы и другие имеем репродуктивные права, основанные на ряде признанных прав человека, таких как право на жизнь, свободу и безопасность; право на здоровье, репродуктивное здоровье и планирование семьи; право решать вопрос о числе детей и промежутках между их рождениями; право на вступление в брак только со своего свободного согласия и на равенство в браке; право на частную жизнь…» [См. внутренний меморандум Центра репродуктивных прав и позицию Amnesty International в отношении права на аборт, Примечания к Статье 5, выше].

 

 

ПРИМЕЧАНИЯ К СТАТЬЕ 8

 

Общепризнанно, что право на жизнь, в смысле, определенном Международным пактом о гражданских и политических правах (ICCPR) и другими международными договорами о правах человека, включает не только обязательство государств-участников воздерживаться от незаконного убийства, но и обязательство предпринять позитивные шаги, направленные на предотвращение подобного убийства. См., напр. дело Л.С.Б. против Объединенного Королевства (решение Европейского Суда по правам человека от 9 июня 1998, Reports of Judgments and Decisions 1998-III, p. 1403, § 36): право на жизнь «требует от государства не только воздержаться от «преднамеренного» отнятия жизни, но также и предпринять соответствующие шаги для защиты жизни тех, кто находится под его юрисдикцией».

 

Венская Конвенция о праве международных договоров (VCLT) в Статье 26 (“pacta sunt servanda”) устанавливает, что «[к]аждый действующий  договор обязателен для его участника и должен ими добросовестно выполняться». Статья 31(1) VCLT устанавливает, что «[д]оговор  должен  толковаться  добросовестно  в  соответствии с обычным значением,  которое следует придавать терминам договора  в  их контексте, а также в свете объекта и целей договора», а последующие части Статьи 31 определяют факторы, которые должны приниматься во внимание при интерпретации международных договоров, таких как соглашения между государствами, относящиеся к договору и/или его интерпретации, практика государств, устанавливающая подобное соглашение, и любые применимые или относимые нормы международного права.

 

Поскольку ни какой-либо из интерпретативных факторов, установленных Статьей 31 VCLT, ни какие-либо иные авторитетные источники не указывают, что ответственность государств за защиту человеческой жизни не распространяется на все человеческие существа, государства вправе, в соответствии с VCLT, интерпретировать свои установленные международными договорами обязательства гарантировать право на жизнь как включающие обязательство защищать жизни всех человеческих существ с момента зачатия.

 

ПРИМЕЧАНИЯ К СТАТЬЕ 9

 

Хотя данная Статья особым образом упоминает аборты, государства должны также защищать жизни нерожденных человеческих существ от других угроз. К их числу относятся  исследования, включающие использование и разрушение живых человеческих эмбрионов, а также иные угрозы. Государства могут, а на самом деле должны, интерпретировать международные обязательства, предусмотренные договорами ООН о правах человека, как включающие обязанность законодательно защищать человеческую жизнь с момента ее начала, то есть с момента зачатия, как это указано выше, в примечании к Статье 1. Ряд национальных конституций уже защищает жизнь человеческих существ с момента зачатия – среди них Конституции Чили, Доминиканской Республики, Сальвадора, Гондураса, Ирландии, Мадагаскара, Парагвая, Перу, Филиппин и Венгрии.

 

В действительности, около двух третей стран мира продолжают законодательно запрещать аборты во всех или почти во всех обстоятельствах. В соответствии с последним обзором, подготовленным пропагандирующей аборты группой Центр репродуктивных прав, 68 стран либо запрещают аборт, либо позволяют провести его лишь когда он необходимы для спасения жизни матери, а другие 59 стран разрешают аборты лишь в случаях, когда он необходим для спасения жизни или здоровья матери. Примерно треть этих стран также предусматривают исключения в случаях изнасилования, а несколько стран – допускают исключения в случаях кровосмешения и/или повреждения плода. [Центр репродуктивных прав, «Сводка фактов: законы об абортах в мире» (“Fact Sheet: The World’s Abortion Laws”), сентябрь 2009 г.]. Хотя законы не всех из этих 127 стран в полной мере обеспечивают нерожденных детей соответствующей правовой защитой, они ясным образом отражают неизменное признание со стороны преобладающего большинства наций мира того факта, что нерожденные дети заслуживают защиты и что  среди прав человека нет права на аборт. В противоположность этому, лишь 56 стран разрешают аборты по какой-либо причине, и только 22 из них – без ограничений, таких как ограничения, обусловленные сроком беременности.  Еще 14 стран защищают аборты, но допускают исключения в связи с социально-экономическими причинами  [Сводка фактов, выше].

 

Примеры давления, оказываемого на развивающиеся нации со стороны развитых стран, включают опыт Никарагуа в 2006 г., имевший место в связи с законодательным решением этого государства запретить «терапевтические» аборты. Термин «терапевтический» упомянут здесь, поскольку он широко используется, хотя мы не согласны с тем, что аборт может, как таковой, рассматриваться в качестве метода лечения какой-либо болезни.

 

Послы Швеции, Финляндии, Дании, Норвегии и Нидерландов в Никарагуа, равно как полномочные представители правительств Великобритании и Канады, Европейской Комиссии и агентств ООН (Всемирной организации здравоохранения (WHO), Детского фонда ООН (UNICEF), Фонда народонаселения ООН (UNFPA), Программы развития ООН (UNDP) и Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН (FAO)), подписали совместное письмо к Президенту Национальной Ассамблеи, Эдуардо Гомесу Лопесу от 20 октября 2006 г., в котором они настаивали на том, чтобы голосование по новому закону об абортах было отложено, на том основании, что он «повлияет на жизни, здоровье и правовую безопасность женщин Никарагуа». Посол Швеции в Никарагуа Эва Зеттерберг несколько месяцев спустя заявила на спонсорской конференции, что спонсоры «желают снабдить план механизмами, которые обеспечат более тесную связь между оказанием помощи и политикой правительства», и что аборты «сверхважны для нас». [“Empieza Mesa Global entre el gobierno y los paises donantes,” La Voz, 3 июля 2007; “Breves Nicaragua,” Revista Envio, июль 2007]. Вскоре после этого Швеция объявила о поэтапном прекращении оказания любой помощи Никарагуа. Это прекращение оказания помощи было воспринято широкими кругами общественности в Никарагуа как возмездие за принятие нового закона об абортах, запрещающего «терапевтические» аборты. [“Diputados acusan a la Embajadora Suecia,” El Nuevo Diario, 29 августа 2007].